АРТЕФАКТ Религиозные метаморфозы. ■ Владислав Козлов Форма первоначального христианства была простой и доходчивой, особенно в ее мессианской ипостаси. Поэтому она была с IV века воспринята на сотни лет подавляющей частью Ромеи и окружающей ее кочевой ойкумены. Поскольку в Великой Ромее до VII века государственным и богослужебным языком был «ветхозаветный» арамейский язык, то главенствующая с IV века мессианская форма христианства стала называться ИУ−ДЕ (по арамейски – богославие, правоверие или православие), т.е. иудаизмом. «Великий царь» (Василий Великий) художника Шебуева (на столбе за правым клиросом главногоалтаря Казанского собора). 1843 г.
Все волшебство коллизий иудаизма ле- жит на совести поздних писателей (Священных писаний), которые в «го- роде учителей» – Равенне (а’равви – учитель) и потом в Кордобе изощрялись в писанных фантазиях, обрамля- ющих будущий Ветхий Завет. Прежде всего, установим принципиальное различие происхождений двух идеологических понятий: иудаизма и иудейского сектантства, становившихся в Ромейской империи с IV–V вв. н.э. в рамках религии первого христианства. Само понятие христианства происходит от слова «христ» по-гречески, «назорей» по-арамейски, помазанник по-русски –жреческий лидер, продвинутый в тайных науках провиденциального мировоззрения и помазанный маслом – елеем. Религия Единобожия развивалась,пройдя период первых трех веков (I–III вв. н.э.) христианского единобожия, мало чем отличающегося от шаманизма и камлания, вызываемых проявлениями грозного Бога – Громовержца в виде везувианских извержений
и средиземноморской сейсмоактивности. Появление необходимого для человека в условиях геофизическихи космогонических катаклизмов образа Сына Божия – Спасителя (Врачевателя) – Егошуа – Иисуса – Мессии – привело к тому, чего можно было ожидать от человечества: христианство на много веков погрузилось в выяснение нюансов сущности Спасителя: кто он? Сын человеческий или Сын Божий? В арианской доктрине Сын Божий не равен Отцу-Богу и не вечен, поскольку сотворен Божественным Отцом. При этом для людей он был сотворен в качестве «Егошуа» – Спасителя, или Мессии (т.е. он имел еще статус «Пророка»). Этот статус в ромейской среде был весьма востребован, особенно в конце IV и в начале V вв. в связи с предполагаемым пришествием Мессии в нашу земную жизнь. Иудаисткая мессианская форма христианства стала в период с IV по VII вв. в Ромее государственной религией. При этом арианские вариации мессианства, т.е. христианского староверчества, занимали иногда главенствующее положение не только в провинциях империи, но и в столице: например, при императорах Валенте II (364–378 гг.); Льве III Кумироборце (717–741 гг.) и его сыне Константине V Капрониме (Каваллине) (741–775 гг.) и др. Властные структуры, прежде всего, в лице ромейской господствующей церкви, оказались коррумпированы сверху и по всей вертикали. В этих обстоятельствах иудейские сектанты воспринимались в Ромее в последней четверти IV века как протестная оппозиция, формируемая со времени огосударствления религиозных служб. В этот же период создается и первая церковная литургия, творцом которой был епископ Василий Великий («Великий Царь» – по-русски). Его жизнь, если рассматривать ее по материалам «Жития Святых», могла послужить сюжетом создания легенды о жизни и деяниях Иисуса Христа, но с той разницей, что после «столбования» (а не «распятия», как в случае канонического Христа) Василий был спасен: император Валент II трижды ломал перо, но так и не смог подписать указ «о раздроблении бедренных костей ног» Василия. Тогда же началось сильное землетрясение, предсказанное ранее Василием. Таким образом, обвинение противников Василия в лжепредсказании не оправдалось. Возникло массовое василианское движение «за Великого Царя» и вера в святость Василия, приведшие, как предполагалось, к его увекове чиванию при ожидаемом вознесении на небо, после своей земной смерти, которая действительно произошла в 378 году 1-го января (не потому ли мы в этот день отмечаем Новый год в отличие от мессианского 1 сентября?). Никакого «вознесения на небо» не случилось, что сильно разочаровало фанатическую прослойку сторонников Василия, особенно его неистового брата Иуду (Богославца, Православца), возглавившего оппозиционную официальной церкви мессианскую секту. Вокруг этой «самой правоверной» секты иудаистов, в названии которой слились и богословие с православием, и имя лидера секты – Иуды, стали группироваться всякого рода недовольные и существующей коррумпированной церковью, и направлением развития религиозной мысли, и, возможно, противники режима... Уже после выхода в свет первого пророческого произведения – «Апокалипсиса» Иоанна Богослова[Мне посчастливилось много лет назад на Литейном проспекте Ленинграда в «Букинисте» приобрести редчайшее издание 1907 года книги Николая Александровича Морозова «Откровение в грозе и буре». В этой книге описана история возникновения «Апокалипсиса» и дан перевод его с греческого на русский, с точным астрономическим вычислением времени этого возникновения – 30 сентября 395 года, сделанным после проверочных вычислений М.М. Каменского и Н.П. Ляпина в Пулковской обсерватории на основе карты звездного неба в момент пребывания наблюдателя (Иоанна Богослова – Златоуста)на острове Патмос.] (точнее, после отправки семи его копий в секции своих единомышленников в Малой Азии: в Лаодикию, Филадельфию, Сарды, Фиатиры, Пергам, Смирну и Эфес) в 395 году, уже в V веке следовало ожидать пророчеств. Эти пророчества, обрамляя действительно имевшие место в V в. космогонические и геофизические катаклиз мы (что в настоящее время определено и зафиксировано), «посыпались как из рога изобилия». Иоанн Богослов–Златоуст(образ и деяния которого, либо их дубликаты, религиозные авторы пытаются опустить примерно на четыре столетия в более раннее время) своим «Апокалипсисом» 395 года на греческом языке первый столь мощно обрушился на официальную церковь – «Блудницу Вавилонскую» и византийских царей. ...И церковь навеки закрыла врата Для всех, ожидавших прихода Христа. Был богом ее лишь телец золотой Да гордый и пышный властитель земной... Отрывок части I маленькой поэмы Н.А. Морозова «Иоанн на Патмосе»из книги «Христос»., т. 1, Госиздат, 1927, М-Л, с. 58). «...Выйди из нее (из официальной церкви. – Прим. авт.), мой народ, чтоб не участвовать тебе в ее преступлениях и не принять ее наказания, – говорит Иоанн. – Зато в один и тот же день придут на нее и напасти, и гибель, и униженье, и бедность, и будет сожжена огнем, потому что силен бог, ее су дья! И заплачут и зарыдают о ней все цари земные, покупавшие ее и роско- шествовавшие вместе с нею, видя дым от ее пожара». Немногим более чем через двадцать лет появилось пророчество, в котором теолог уже в названии, затем в начале и особенно в середине текста, находясь в центре (в Риме) очень эффектного полного затмения солнца 19 июля 418 года, дает указание на место и время наблюдаемого в пророчестве действа. В заголовке говорится: «Слова сильного (Амоса. – Прим. авт.), одного из пастухов Трубы (наблюдателя кометы осенью 418 года, имевшей вид трубы, как и представлялись многие кометы в древности. – Прим. авт.), изреченные им о богоборцах в дни Озии, иудейского царя (подразумевался Феодосий II – византийский император 378–395 гг. Прим. авт.), и во дни Иеровоама II (в переводе с арамейского это имя означает «заступник народа». – Прим. авт.), израильского царя (подразумевается западно-ромейский император Гонорий 395–423 гг., в переводе также обозначающий «заступник народа». – Прим. авт.), за два года перед землетрясением». Последнее произошло в 420 г. Выразительные картины социальной несправедливости и социальных противоречий, которые представлял перед своими слушателями и читателями Амос, не были фантазией и плодом его воображения. Это было отражение реальной обстановки в современном ему ромейском обществе V-го века, в котором народные массы страдали от безземелья и нищеты, запутавшись в долгах, попадая в алчные лапы безжалостных ростовщиков. Последний шаг отделял многих людей от налогового рабства, ибо в судах не было правды и царило бесстыдное взяточничество. Коррупция расцветала пышным цветом... Совсем не случайно, что именно Амос, выходец из «низов», из «пастухов фекойских», с особой силой отразил этот социальный протест в рели- гиозной форме. Он первым из пророков-писателей объявил, что главной
Иоанн Богослов наблюдает грозу на острове Патмос. Рисунок Н. Морозова из своей книги.
причиной гнева Яхве являются злодеяния тех, у кого в руках и богатство, и власть. За это бог по справедливости должен покарать весь народ (?), хотя в первую очередь пострадают «именитые» злодеи и грешники, которые «насилием и грабежом собирают сокровища в чертоги свои». «Придут на вас дни, – грозит пророк, – когда привлекут вас крюками... и бросите все уб- ранства чертогов». Первыми пойдут они в плен во главе пленных, и «кончится ликование изнеженных». Это и будет «день Яхве». В пророчестве Амоса проявилась новая черта в характере Яхве. Так, в последней главе 9 Амос приписывает Яхве знаменательные слова: «Не таковы ли вы для меня, сыны богоборца, как и сыны эфиопов? – говорит он. – Не вывел ли я вас из Миц-Римской земли, как вывел колонистов из Кипра и арамлян из Кира?». Пусть избранный народ не думает, что только о нем заботится Яхве... Очевидно, избранная (образованная) элитарная часть общества имела в своем цивилизационно-культурном обороте целый ряд исторических фактов, каковыми были, например, исходы, в том числе исход арамеев с северных берегов реки Куры. Последующие пророчества писались под сильным влиянием «Апокалипсиса». Представленное через 58 лет с описанием положения звезд, наблюдаемого в полночь 5 июня 453 года (что и вычисляется по зашифрованному гороскопу), пророчество Иезеки-Ил, в переводе означающее «Осилит бог», является заголовком книги, а не ее ав- тором-пророком. Хотя именно под таким авторством этот материал стал Библейским пророчеством и вошел в Ветхий Завет, отнесенный в легендарные времена более чем тысячелетней давности VI века до н.э. В гл. 38 «Осилит бог» говорится о грядущей победе над Угнетательницей: «...восточный ветер разобьет тебя среди моря, и сойдут с твоих кораблей гребцы и кормчие, и высадятся на берег, и зарыдают о тебе громким голо- сом... И не будет тебя более вовеки!» В этой же главе 38 «Осилит бог», перечисляя торговых партнеров Византии, среди жителей Эллады и Балкан упоминаются жители Московы. А в главах 38-39 (Иез.) Громовержец обращается к сыну человека: «Поверни лицо свое к Богу в стране Магог (к гунну в мегаллионии. – Прим. авт.), властителю Руси Москов и Предбалкании, и скажи ему мои слова: «Вот иду я на тебя, Гунн, властелин Руси Москов!..» На то, что в арамейском оригинале РАШ – МСК обозначает Русь-Московию, обратили внимание гебраисты уже давно. Это показал еще Hammer («Les origines Russees». Petersbourg, 1827). И Штейнберг (Еврейско-Халдейский Этимологический Словарь, 1878) говорит, что РАШ – племя скифское, упомянутое при Тибаренах и Москах как жители севера. Его отождествляют с народом Русь у Северного Тавра (Крыма), упоминаемого византийскими писателями X века. Очевидно, РАШ у Иезеки-Ила означает русов, из формируемого в Приднепровье, и в более широком плане – в Северном Причерноморье, – древнерусского эт- носа периода от II-V до IX вв. Что же касается Московии, то, учитывая, что Москва стала столицей Руси только с 1320 года, либо подобная «прибавка» в Библию внесена уже в XIV веке, либо Москов или Моски происходит от слова мужики (по-гречески будет звучать как мусики), от имени которых происходит река и город Москва (ранее было село Мужиково). Подчеркнем, что пророчество Иезеки-Ил на три четверти является бессознательным плагиатом «Апокалипсиса», прочитанного по-гречески и переведенного по-еврейски[В период создания Св. Писаний слово еврей ЭБРИ) еще только входило в употребление в качестве понятия «переселенец», «кочевник», возможно, в связи с благополучным устройством пишущей братии на жительство у берегов испанской реки Эбро, куда последняя перебралась из ставшего с VIII века беспокойным Равеннского экзархата. Поэтому определением «по-еврейски» мы лишь указываем определенную степень арабизации арамейского языка, который употреблялся «евреями» до X века. На нем написан Талмуд. Затем от X до XIII века евреи пользовались довольно чистым арабским языком и лишь с XIII века стали употреблять под именем древнееврейского тот вариант арабизированного арамейского языка, на котором и написано большинство библейских книг.] (по-арамейски), проникнуто ожиданием пришествия Мессии, т. е. Иисуса Христа.
Пророк Иезекиль и Захария.
Имя его уже прямо упоминается в следующем пророчестве,ставшем также «Библейским» – Захар-Ия «Помнит Громовержец» и рассчитанном по зашифрованному положениюсветил, наблюдаемому автором «Захар-Ии» с учетом пути кометы Галлея от 23/24 января 453 г. до 24 января 466 г.Подробное описание пути кометы Галлея в июле 451 г. мыможем увидеть в «Библейском пророчестве» Иерем-Ия («Стрела Громовержца»), проникнутом не какими-то делами «древних евреев», а ожиданием христианами возвращения «Великого царя». Комета была истолкована как знамение гнева его на неверующих и этим сильно способствовала утверждению апокалиптического христианства и в народных массах, и у их не менее суеверных правителей. Другая комета, вошедшая 1 ноября 442 г. в область «передних ног» Большой Медведицы, могла вдохновить христианского пророка, через сорок семь лет после «Апокалипсиса» все еще горячо ожидающего столбованного, воскресшего и исчезнувшего куда-то «Великого царя», обещавшего прийти вновь, но все еще не приходящего. Так появилась книга ИсаИя («Грядущая свобода»), полная воспоминаний о «Великом царе». Христианские теологи называли ее пятым евангелием. Но на самом деле это было первое евангелие! Однако это пророчество, как «библейское», было отнесено в Ветхий Завет, запутывая в нем и без того смутное со- держание. Критикам же его, в частности, такому свободомыслящему комментатору Св. Писаний, как Барух Спиноза, позволяло попадавших под горячую руку «библейских пророков» называть демагогами. Ряд коллизий иудаизма был перенесен в Писаниях в выдуманную страну учителей Аравию, на деле оказавшуюся бесплодной каменистой и песчаной пустыней. А иудеев, ставших,как в конечном счете оказалось, и главными, и «крайними» – евреев-хазар, сплава ариоевразийских славян-чуди-тюрок, – сделали семитами, озаботив искать где-то землю обетованную. Посредством мифов и легенд, составляющих Священные Писания, несколько столетий пишущая братия внедряла в сознание народов ложные факты и концепции – атрибуты грандиозного обмана. Эта великоромейская братия выдви нулась из среды средневековой (IV–VII вв.) интеллигенции, присвоившей себе самоназвание избранного народа, состоящего, однако, из представителей всего многообразного ромейского этнически-расового калейдоскопа: от греков-арийцев до палестинских семитов, от египтян-хамитов до кавказских хурритов и т.д.
Пророк Иеремия и Даниил.
Пишущая братия стала пробивной силой целого ряда чаще всего ложных идеологических направлений, в том числе в истории. Самое печальное здесь то, что целый ряд заблудив- шихся историков, как в прошлом, так и в настоящем времени, примыкают к этим ложным направлениям, путая веру с исторической наукой. Можно с изумлением констатировать, что несмотря на целую индустрию иудаистских подделок и фальшивок, переполнивших мировые музеи и собрания частных коллекционеров, и в прошлом поддавались оча- рованию иудаизма знаменитые умы, в том числе почти поголовно все гуманисты и творцы XV–XVI вв., за исключением Леонардо да Винчи, хотя его задним числом пытаются, но безнадежно, «втянуть» в секту (с иудаистскими кукловодами за сценой) во всевозможных «Кодах». Удержался, выстоял Бенедикт Спиноза (Баррух д’Эспиноза). Итак, знаменитые (и не очень) умы могут примыкать к коловращению с «мутной водой и рыбкой в ней» неосознанно, стремясь к элитарному общению. Однако были, напри- мер, Цезарь Скалигер со своими учениками – Мишелем Нострадамусом и сыном Иосифом Скалигером, создающими такую избранную элиту и сознающими механизм запускаемой мистификации[К анализу других пророчеств применим тот же морозовский подход. Так, последняя из четырех «больших пророческих книг Библии» озаглавлена «Дани-Ил», что в переводе означает «наука бога» или «наука всесильного», или же «правда бога». В переложении на карту звездного неба с учетом двух проходящих комет эта картина могла иметь место или в августе 568 г., или в марте-апреле 837 г. Очевидно, столетний (или даже 400-летний) интервал, отделяющий пророчество «ДаниИл» от остальных, сказался и на его языке, и на его идеологии.]. Богословы, создавая свои легенды, встраивали их в систему религиозного учения, которое шлифовалось временем, закреплялось в письменных,а затем в печатных источниках, приобретая исторический статус. Так, гипотетический Апостольский собор 51 г. н.э. в Иерусалиме отверг иудаизм, как лжеучение о Едином Боге. 1-й Никейский собор 325 г. отверг арианское учение о Едином Боге. 2-й Константинопольский собор вторично отвергает арианство. Подчеркнем, что приводимые даты соборов, особенно гипотетических первоначальных, и интервалы между ними, взятые из традиционной хронологии, – весьма условны. Они привязаны к позднее составленному Священному писанию о Триединстве – Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа, где во главе угла находятся Рождество – Крестные муки – Вознесение Спасителя, обожествление одного из «Христов», в переводе с греческого «помазанника» – продвинутого в сокровенных знаниях и, прежде всего, в оккультных, голову которого при посвящении поливали маслом. Возможно, достоверна последовательность соборов, т.е. собраний, заседаний правящей клики, на которых устанавливалась степень продвинутостиборовшихся за лидерство религиозных идеологий, противных господствующему учению – ересей. Причем вначале на столичном византийском политическом небосклоне царило арианское единобожие, внутри которого развивались всевозможные мессианские монотеистические секты типа несторианства, монофизитства, иудаизма (сектанского), ханифизма и т.п. Не мог Константин I с его культом Солнечного Аполлона, находясь под влиянием александрийского священника Ария, председательствовать на 1-м Никейском соборе и стимулировать осуждение арианства: у императора просто не было альтернативы. В последующий период Блаженный Аврелий Августин (354–439 гг.) разрабатывает систему Триединства – учение о св. Троице. Очевидно, не сразу, а лишь со временем Триединство занимает господствующее положение в константинопольской церкви. Вопрос в том, когда это произошло хронологически? Уже на 3-м Эфесском соборе 431 г. несториане признаются еретиками, а на 4-м Халкедонском соборе 451 г. еретиками признают монофизитов. «Население Римской империи в IV–V вв. все еще оставалось разобщенным в религиозном отношении(М.Г. Абрамзон, «Монеты как средство пропаганды официальной политики Римской империи», Москва, 1995). Сенатская аристократия была настроена враждебно по отношению к императорам, стремившимся опереться на христианство и сводившим роль сената в управлении государством на нет. Любопытно, что императоры, укрепляя престиж своей власти, пытались связать старые языческие культы и христианство. Особенно хорошо это заметно в монетном деле Константина I, опиравшегося на армию, в которой усили- вались христианские настроения. Естественно, в ней служили и язычники, и христиане, поэтому Константину пришлось проявить определенную гибкость, долго чеканя монеты с изображе- нием, например, Юпитера Хранителя. Язычество и христианство имели близость символов, которые часто смешивались. Так, общим символом был крест, который был знаком солярного культа в Галлии, а позже был превращен императорами, воспринявшими этот культ и одновременно сочувствующими христианству, в символ государственной религии». Религиозная политика самого Константина была противоречива. Он почитал культ Солнца, отождествлявшегося с культом Аполлона, почитавшегося еще его отцом Констанцием Хло- ром. Изображение Sol invictus, испускающего лучи и венчающего Константина, помещалось при нем на эмиссируемых монетах. И все-таки «шедевром» теологии эпохи Константина бу- дет обожествление того же Солнца с Христом. Крест – «знак» имени Христа, явившийся якобы во сне императору, по Лактанцию и Евсевию, в действительности был символом солнца, который гальские легионы Константина высекали на своих щитах, а галлы изображали на своих монетах... В VI в. византийский император Юстиниан (527–565 гг.) целым ря- дом ограничений и посредством 5-го Константинопольского собора 553 г. по всей империи снова отверг движения несториан и монофизитов, а еврейство сравнил с вышеупомянутыми ересями. Хотя поздние христианские богословы и писатели иудаистской традиции, описывая события средних IV–VII вв. (а также периода VIII–IX вв.), применяют термин еврейство, однако самого этого понятия не существовало. Был иудаизм, что означало в переводе с ветхозаветного арамейского языка «правоверие», «православие» – официальная византийская доктрина. И была оппозиционная официозу, противоборствующая ему (вспомним пророков) иудаисткая секта бывших василианцев (см. выше). Подобная аутентичность терминов подчас создавала путаницу в текстах и понятиях и легко могла быть использована в подтасовочной текстуре будущих писаний.Еще в период (622–628 гг.) своих персидских походов Гераклий вступил в переговоры с монофизитскими епископами восточных провинций, чтобы путем догматической уступки сделать общую иерархию.
Гераклий I и Константин III (575–641, имп. с 610) Православная церковь соглашалась признать в Христе при двух естествах одну волю, да и монофизиты, при- знавшие в Христе лишь одно естество, очевидно, не имели ничего и против одной воли. Собственно говоря, так появилось – по выводу Н.А. Морозова («Вели- кая Ромея», КРАФ-ЛЕАН, 1988, с. 289) – монофелитство. Антиохий- ский и Александрийский патриархи – монофизиты готовы были пойти навстречу подобному примирению; царь-градский патриарх тоже был согласен; римский великий понтифик Гонорий признал правильным учение; только Софроний – иеруса лимский патриарх, имевший широкое влияние, доказывал несостоя- тельность одной воли у Христа. Апостол Епископ Павел
Отметим, что если в языческих богах и содержится «человеческий» элемент, то он, как правило, целиком поглощен «божественным». А означает это, что «иисусовы» аналоги эллинского панте- она (Аполлон, Вакх и т.п.) происходят от сект монофизитского толка. Переход от «языческого», вакхиче- ского христианства к современному, евангелическому, был сложен и тру- ден. И этот процесс должен был оста- вить следы в официальной историо- графии Гераклия. Хотя его «замазыва- ли» и преуменьшали церковники, за которыми тем же путем шли светские историки. Им хотелось показать, что все это произошло несколько веков назад (в I-м веке) сразу, подобно чуду. О религиозной деятельности Герак- лия сообщают очень мало: что он предложил монофелитство, почти мертворожденный вариант христиан- ского вероучения (осужденное в 689 г. Константинопольским собором 680–691 гг.), вызванное стремлением сблизиться с монофизитством, а за- тем и с агарянством. Монофелитство, как и последующее через некоторое время иконоборчест- во, не было уже в состоянии сдержать развал империи. Что же касается им- ператора Гераклия, то он предстает пе-
Петр Пустынник
ред нами как инициатор перехода от прежней веры к новой, евангеличе- ской. Если же мы вспомним, что имен- но в VII веке жил Марк Афинский, ве- роятный автор «евангелия Марка», то все встанет на свои места. Поскольку апокалиптические на- блюдения Иоанна Златоуста относят- ся к 30 сентябри 395 года нашей эры, то эпоха пророческой литературы, но- сившей не только следы влияния Апо- калипсиса, но иногда заимствовавшей из него целые фразы и даже целые гла- вы, простирается с IV по VI века. И это были века воинствующего христи- анства – антитезиса империалистиче- ского и клерикального деспотизма по- томков Константина I. Именно этот деспотизм, породивший воинствую- щее движение пророков, и является исходным тезисом в эволюционном ге- гельянском ряду с последующим анти- тезисом, оканчивающимся ожидае- мым синтезисом. В реальности синте- зис проявился в полной мере в VIII–X
веках и состоял в примиренческом христианстве евангелистов, стимулировавших союз части христиан со своим бывшим жесточайшим врагом – светским деспотизмом. Все это проис-
текало под руководством епископа Павла, декларировавшего: «рабы, по винуйтесь господам своим». Эволюционная теория христианст ва по Н.А. Морозову («Христос», т. I, Госиздат, М 1927 Л, с. 491) дает следующую последовательность перио- дов жизни и деяний четырех евангелистов в той мере, в которой они располагаются теологами по содержанию Евангелий: Самый ранний евангелист – Марк (625–725 гг.); Второй евангелист – Иоанн (676–777 гг.); Третий евангелист – Матвей-Феодор (759–826 гг.); Четвертый и последний евангелист – Лука (850–946 гг.).
Проповедник Св. Бернар
Творческий период евангелической идеологии был также и естественной прелюдией к крестовым походам, на- чавшимся почти через два столетия после появления Евангелия Луки. Можно считать, что «добрая весть» («Еванге- лие» в переводе и означает «добрая весть»), вместе с тремя другими Евангелиями, распространилась по всей Европе. Чтение главок из них вошло в ритуал христианских служб на
латинскоми славянском языках. И вот Н.А. Морозов, не без аргументации, полагает, что без этой естественной прелюдии и сами крестовые походы как бы повисают в воздухе, отделенные от своего воображаемого, выдуманного или реально происшедшего основания – евангелического мировосприятия основополагающих для человечества событий тысячелетней давности.
Предводители крестоносцев
Однако очевидно, что Морозову этого периода отказало его гениальное историческое предвидение. Он тогда, да и многие под влиянием победы революции семнадцатого года, весь находился во власти марксистсколенинского учения о грядущей мировой революции, которая так и не произош- ла, а сама идея о ней, как и соответствующие партийные лозунги, постепенно к концу 20-х годов сошли на нет. Ошибка Морозова состоит только в аргументации. Ибо сбоя в построении «истории человеческой культуры в естественно научном освещении» не произошло. Морозов пишет, что «только с нашей точки зрения, это повальное сумасше- ствие всей культурной христианской Европы (в Западной Европе до XII века, если не считать Средиземноморья, по сравнению с Передней и Центральной Азией, жили диковатые племена. – Прим. авт.) совершенно понятно...». Аргументация содержит противоречивый тезис: «А если христиане молчали более 400 лет, то как могло случиться, что благообразные рыцари, побросав своих прекрасных дам», как сумасшедшие, бросились... в далекие пустыни, где и погибли поголовно. Морозов считает, что стимулированные Евангелизмом призывы конца XI–XII веков: «Освободим гроб господень!» – были оглушительным ударом по человеческим душам, «и он отразился в могучем устремлении в Палестину...» (почему же в течение 400 лет до этого никакого, даже слабозаметного, устремления отмечено не было?) Морозов же понимал, что подавляющее большинство людей не воспринимает лозунги о «ми- ровой революции», как когда-то и призывы «освободить гроб господень». Призыв, которым воспользовались большевики: «Грабь награбленное!», – был доходчивей и прокатился по ближайшим богатым домам и помещичь- им усадьбам с их библиотеками и культурными ценностями, которые во многом сгорели или утрачены навсегда... Поэтому Евангелизм через 400 лет, как и призывы юродивого Петра Пустынника, не смог бы сдвинуть христи- анские массы вместе с их баронами, принцами и королями, «разбиваясь, как волны, о географические преграды и о полную невозможность основать на прибрежьях Мертвого моря какое либо культурное государство, способ- ное защитить себя со стороны Египта или Месопотамии».
Сейчас мы знаем (MONOLITH №16, 2007, с. 70-73), что Западная Европа в результате космогонического удара первой половины XII в. получила климати ческое потепление и благоприятные условия развития. Стимулированию милитаристского духа западно-европейского воинства способствовали сказочные богатства Востока. И здесь узловым пунктом рисовался воображению действительно богатый, хотя и христианский город Константинополь. Смена цивилизованного вектора в пользу Западной Европы произошла за счет болотно-озерного катаклизма восточноевропейской равнины русских княжеств, в которых водной гладью покрылись годные для жизни зем- ли. И это застопорило их развитие более чем на 150–100 лет... [«150–100 лет» – относятся к XII– XV векам. Поскольку по мере развития (модификации) человечества во времени, последнее «сжимается»: сейчас за 15 лет может произойти больше метаморфоз, чем в древности за 150 лет.]
Empire II:
Апостол Епископ Павел
веках и состоял в примиренческом христианстве евангелистов, стимулировавших союз части христиан со своим бывшим жесточайшим врагом – светским деспотизмом. Все это проис-
латинскоми славянском языках. И вот Н.А. Морозов, не без аргументации, полагает, что без этой естественной прелюдии и сами крестовые походы как бы повисают в воздухе, отделенные от своего воображаемого, выдуманного или реально происшедшего основания – евангелического мировосприятия основополагающих для человечества событий тысячелетней давности.
